Теперь Андрей прекрасно понимал, что назад пути нет — без роду-племени, без покровителя либо убьют, либо сделают холопом.
Единственная надежда на мифический орден, и он стал аккуратно расспрашивать сына. Информации, конечно, было очень мало, да что мог знать юноша, кроме общеизвестных фактов и слухов.
Основали орден Святого Креста лет тридцать назад, когда войска мусульман захватили Вечный город. Римский папа Климент бежал в ужасе и осел в австрийском Лиенце. Помощи германские герцоги оказать не могли, сами еле отбивались, когда воины халифа перешли Рейн.
Вот тогда папа специальной буллой призвал к крестовому походу, дабы отбить у магометан город апостола Петра собственными силами.
Охотников отправиться в поход набралось изрядно, вот только снарядить и прокормить войско оказалось делом крайне затруднительным.
Итог соответственно оказался плачевным. Дойдя до реки По на северо-востоке «сапога», крестоносное войско попало под удар арабов и было разгромлено наголову. Спастись удалось немногим.
Папа Климент нужные для себя выводы сделал. И уже учредил рыцарский орден Святого Креста. Он отправил буллу всем христианским светским и духовным владыкам — изыскать для рыцарей-монахов свободные деревеньки и городки для содержания новых крестоносцев.
Здесь, в польских Карпатах, ордену были выделены два замка и несколько сел у Бяло Гуры. И только потому, что данные земли стали камнем преткновения между чехами, занявшими Краков, и теми польскими панами, что сами стремились ими завладеть не мытьем, так катаньем.
Вопрос решился полюбовно — орден получил свое, и чехи с ляхами остались довольными, так как никто из враждующих соперников не заимел преимущества.
Андрей усмехнулся, припомнив слова юноши. Правильно говорят чиновники — сейчас можно «не распилить», главное, не дать завтра освоить выделенные средства другому ведомству. Или сговориться…
Чехи и поляки распрю не преодолели, а потому орденцы процветали. И когда один влиятельный польский пан убил рыцаря Креста, то орден жестоко отплатил за это преступление. Магнат был повешен на башне городка, его земли отошли крестоносцам.
Местная знать этот урок надолго запомнила, и определенные выводы были ею сделаны сразу же. Войны не последовало — поляки здраво решили, что магистр ордена обратится за помощью к чехам и церкви, а это, особенно последнее, чревато серьезными последствиями. Ведь религиозный фанатизм никуда не денешь, он норма жизни.
«А со священниками ссорится опасно — мигом отлучат от церкви. Они за души людские отвечают, и по совести, а не так, как в будущую советскую эпоху этим делом коммунисты попробуют заниматься. Замполиты, политруки, а по-прежнему комиссары — так в песне поется. Фурмановы, короче, блюстители душ, политические шаманы. Тем дело для них и окончилось, а церковь снова процветает».
В красных плащах-накидках, с нашитым по середке белым крестом — Андрей умилился, когда сын втолковал ему, на что эта орденская одежда похожа — точь-в-точь как плащи гвардейцев кардинала из знаменитого кинофильма про четырех мушкетеров, только чуть-чуть длиннее, ниже бедер, рыцари ордена Креста вызывали нешуточное почтение даже у отмороженных, всевластных польских магнатов.
Да и не шутка — мирскому суду они были не подвластны, и судить их мог только капитул. Посягательство даже на простого служителя орден рассматривал как умышленное оскорбление со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Но вскоре крестоносцы получили роковой удар. Шестнадцать лет назад папа объявил новый поход, на этот раз за Рейн, освободить французские земли, и христианское воинство добралось до Каталаунских полей, как Аттила в свое время. Здесь поход и окончился…
Коварный гунн, потерпев поражение от римлян, снова собрался с силами и позднее разбил латинян, хорошо разграбив Вечный город.
А с крестоносцами произошла самая настоящая трагедия, полная катастрофа — войско попало в засаду и было целиком истреблено за несколько часов, почти все орденские рыцари погибли.
Кому война, а кому мать родна — польские паны занялись увлекательным для себя делом — дележом орденского наследства. Только этот процесс несколько затянулся — оставшиеся в живых рыцари-крестоносцы всячески противились, имея поддержку церкви и чехов. Но сила, как известно, солому ломит, вопрос только во времени…
Вскоре показалась первая жилая деревенька — дворов двадцать, по местным понятиям, чуть ли не крупный райцентр. В таких проживало по три сотни душ, что было довольно много.
Однако село не выглядело счастливым и богатым — потемневшие от времени дома, в окнах которых отсутствовали не только стекла, но и привычные в этих местах пластинки слюды или бычьи пузыри, бревенчатый частокол во многих местах покосился, а кое-где зиял выбитыми «зубами». Часовенка потемнела от времени и невзгод.
— Это сельцо уже принадлежит пану Сартскому, но еще три года назад было свободным, — тихо произнес Велемир, уловив вопросительный взгляд своего старшего попутчика. И добавил с кривой улыбкой: — Неизвестные злоумышленники дважды пожгли уже созревшую пшеницу, и сельчане стали голодовать. Магнат оказал помощь и даже свою охрану поставил, но на кабальных условиях. И свободные прежде селяне превратились потихоньку в зависимых смердов. Понятное дело, многие подозревали, что хлеба жгли воины барона, но ни свидетелей, ни доказательств этого преступления не имелось. А без доказательств и прямых улик в суд нельзя соваться — только виру большую за клевету заплатишь.